Адам Сен-Моор - Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]

Леонтина Пеллер сидела в заднем левом углу. Очень спокойная, выглядящая как светская дама, она молча курила. Она сидела, скрестив все еще великолепные ноги, и ее будущий зять не мог не восхититься элегантностью и представительностью этой женщины, способности которой адаптироваться к любым обстоятельствам были воистину потрясающими.

Сам он сидел на заднем сиденье рядом с ней, но наблюдал в основном за Корню, так как его в какой-то степени тревожила возможная реакция этого растерянного человека.

— Итак, — холодно сказала Леонтина, — у меня сложилось впечатление, что вы хотите занять мое место, дорогой Виктор.

Доверенный человек фирмы положил руку на грудь. Он выбрал в качестве защиты роль невинного и в высшей степени удивленного человека. Однако, прежде чем он успел ответить, довольно жестко вмешался решивший не терять времени Фернан Локар:

— Скажи-ка нам, что ты делал днем в пятницу на улице Теодор-де-Банвий с неким Максом Бонне…

Корню посмотрел на него, его глаза расширились от страха. «Так вот в чем дело», — казалось, сказал он себе. Крупные капли пота выступили у него на лбу, несмотря на холод. Леонтина взирала на него с холодной иронией из глубины своего мехового манто. Корню понял, что дальше ловчить бесполезно. Глядя на всех взглядом загнанного зверя, он стал одновременно болтливым и кающимся:

— Нет, мадам Пеллер, — заверял он. — Нет, я не предавал вас. Я всегда пользовался доверием месье Пеллера и могу сказать, что я его оправдывал…

— Тогда что же ты делал с этим негодяем? — настойчиво и жестко спросил Локар.

— Я… я его не знаю. Честное слово… Я увидел его впервые. Он предложил мне… пригласил меня, чтобы… передать мне одно поручение.

— Передать тебе поручение! — передразнил Игрок, скорчив живописную гримасу. — А что еще? Ты что делаешь из нас дураков, мерзкий подонок! Ну, ладно, я тебя проучу, покажу тебе, какой ты пакостный мерзавец!

Гедеон Шабернак вздрогнул. У Фернана Локара действительно был ужасный вид. Он явно был способен в гневе привести свою угрозу в исполнение. У Гедеона появилась смутная мысль, не играет ли он с огнем в течение этой последней недели, не окажется ли он в конечном счете замешанным в мрачную и кровавую драму.

Кровавую… Она еще не стала такой в роскошном «бентли» Леонтины Пеллер, однако мрачной она уже стала. Растерявшийся и дрожащий Виктор Корню соскользнул с откидного сидения. Теперь он стоял на коленях перед хозяйкой, умоляюще сложив руки.

— Мадам… Мадам Пеллер, — заикался он. — Не позволяйте ему. Вы же знаете, что у меня четверо детей. И я двадцать лет совершенно честно служил вашему мужу, каждый день, каждое мгновение.

Нажав кнопку, вдова Гюстава Пеллера опустила занавески на окнах лимузина. Они замкнули всех четверых в нереальном мире, как в пьесах Сартра. Леонтина молча разглядывала своего бухгалтера с таким презрением, что Гедеон Шабернак почувствовал желание закричать, чтобы снять напряжение, воцарившееся в этой маленькой уютной кабине. Но она сама прервала молчание, опустив свою прекрасную ухоженную руку в шелковую сумочку.

— Вы верно служили двадцать лет, Корню, — сказала она холодным резким голосом. — Потому что вам не оставалось делать ничего другого.

Она вытащила сложенную вчетверо бумажку и сунула ему под нос.

— Вы узнаете это, Корню, я уверена. Вспоминаете, как вы устроили кражу со взломом на улице Берже в 1949 году и как заграбастали содержимое кассы? В том случае, если вы этого не помните, то все написано здесь вашей рукой и подписано вами.

Он зарыдал.

— Я был так молод, мадам. Это… это ошибка. С тех пор я полностью искупил свою вину.

— Да, вы были молоды, Корню, — саркастически прокомментировала Леонтина, — но проститутки с Центрального рынка уже обходились вам дорого, не так ли? Вам повезло, что вы имели дело с Гюставом. Он провел свое расследование немного быстрее, чем полиция, и если она не смогла найти взломщиков, то только потому, что он ничего не сказал. Кроме того, это ведь он выручил вашу сообщницу. Как ее звали, эту маленькую шлюшку с такими большими грудями? Лулу, не так ли? Когда я думаю, что она сегодня супруга почтенного провинциального врача…

Ведь тогда он спас вас. И вы знаете почему? Потому что Гюстав разбирался в людях. Он мне всегда говорил: «Корню — человек недалекий. Он не способен ни на какую личную инициативу, но зато великолепный исполнитель». Поэтому, вместо того чтобы выдать вас, он, наоборот, помог вам выпутаться. Он создал вам прекрасные условия, серьезно помог вам с вашей женитьбой. Но он был не дурак. Он заставил вас подписать это маленькое признание вместе с признанием долгов. Он хорошо знал, что после этого, если вы окажетесь перед выбором между вашими правильно понятыми интересами коммерческого директора фирмы Пеллер и боязнью скандала, вы выберете правильный путь. Так, собственно, и произошло, — закончила, улыбаясь, Леонтина.

Виктор Корню перестал рыдать. Он с мрачным видом, как загипнотизированный, смотрел на бумагу, которая трепетала между кончиками пальцев хозяйки. Локар был готов схватить его, если он попробует завладеть этой бумагой.

— Но тот, кто споткнулся однажды, — философски продолжала Леонтина, — будет всегда спотыкаться, по крайней мере, так утверждают моралисты. Следует признать, что они правы. В течение этих двадцати лет, проведенных возле Гюстава, вы ведь хорошо разобрались в делах, не так ли, Корню? И коль скоро хозяин умер, более того, умер неожиданно, вы спросили себя, не пришло ли подходящее время привести в порядок свои собственные дела, тем более, что его вдова, эта бедная дурочка, все равно ничего не понимает. Тогда вы решили разыграть свою партию в одиночку, как большой человек, чтобы унаследовать после хозяина все. Разве я не права, Корню?

Главный бухгалтер все еще стоял на коленях на коврике автомашины. Он опустил голову. Его понурое молчание было красноречивее любых признаний.

Леонтина Пеллер искусно затянула паузу. Это стало настолько невыносимо, что Гедеону Шабернаку показалось, что он слышит стук собственного сердца в груди. И затем она неожиданно перешла в атаку. Изо всех своих сил она залепила несчастному такую пощечину, от которой тот и не подумал защититься, а когда был вынужден поднять голову, она грубо бросила ему:

— Вот так! Я не верю вам, Корню. Я слишком доверяю суждениям моего бедного Гюстава. Вы действительно хороший исполнитель, но в остальном вы просто ничтожество. Вы способны только мечтать о том, чтобы влезть в сапоги вашего хозяина. Они слишком велики для вас.

Было слышно только тяжелое дыхание Локара, словно он ждал Бог весть какой развязки.

— Я знаю, — беспощадно продолжала Леонтина, — что вы и на этот раз оказались всего лишь пешкой. В 1949 году вы были пешкой в руках этой девицы. А теперь, двадцать лет спустя, кто вами манипулирует, Корню?

Он смотрел на нее, глаза его расширились от страха. Рот был полуоткрыт. В уголках губ показалась тонкая струйка слюны.

— Нет… нет… — умолял он. — Теперь это зашло слишком далеко. Нет, я умоляю вас, мадам Пеллер!

Он ломал руки. Он готов был кататься по полу. Гедеон Шабернак отвернулся. Он больше не мог этого выдержать. Он отдал бы что угодно, лишь бы оказаться где-нибудь в другом месте, а не в этом шикарно отделанном салоне посреди холодных и мрачных теней предместья.

Леонтина прекрасно знала, что ей нужно. Ее голос снова стал спокойным и тихим. Тем не менее чувствовалось, что сейчас она произнесет приговор.

— Слушайте меня внимательно, Корню, — сказала она, — я тщательно обдумала ситуацию и вот как мне представляется это дело. Все, что вы узнали за время работы с Гюставом в течение этих лет, вы рассказали кому-то, несомненно, взамен на какую-то компенсацию и обещания. И вот этот кто-то решил стать наследником дела Гюстава. Но так как кусок показался ему слишком большим, чтобы в одиночку проглотить его, он обратился к бандитам из Гамбурга, не так ли?

Ничего не говорите, Корню. Выслушайте меня до конца. То, что мой муж уже сделал для вас однажды, я сделаю еще раз. Вы мне скажете, на кого вы работали. Вы мне это напишете. Это будет небольшое признание, уже второе. У вас уже есть опыт, как писать такие бумаги. И знаете, что я сделаю в обмен, Корню? Ладно! Я верну вам первое.

И вы сделаете это, мой дорогой. Потому что в противном случае еще до конца сегодняшнего вечера ваша жена и четверо ваших детей будут знать все, причем с доказательствами в руках.

— Все это не помешало тебе, — добавил Фернан Локар, — оказаться в самом центре войны между бандами, и что касается меня, то я поступлю с тобой как с мерзким животным, которым ты и являешься.

Виктор Корню поднялся на ноги и присел на самый краешек откидного сидения. Его потрясенный взгляд переходил с одного мучителя на другого, с мрачно жестокого Фернана Локара на беспощадно улыбающуюся Леонтину Пеллер.